А. Анохин. Зимняя Волга.

 Андрей АНОХИН

Зимняя Волга.

 По зимам прибрежная волжская жизнь заметно утихала, деятельность предприимчивых людей приобретала иной вид. Когда становилось ясно, что зима-хозяйка устроилась накрепко, на Волге начинали действовать обычные для сезона «предприятия». Владельцы речных дел даже в самые суровые зимы ни при каких обстоятельствах занятий своих не оставляли. Разве какой-нибудь особый случай вынуждал на день-другой остановить их.

 Предприятия – быть может, громко cказано – представляли собой нехитрые, но весьма необходимые городскому обывателю сооружения. Простейшие из них – открытые проруби для полоскания белья. Их называли «платье-мойни холодные». Были и «теплые». Место для полоскания женщины избирали в зависимости от погоды и материального достатка. За места взималась плата. Общественных прачечных в городе не было, содержатели полоскальных мест имели неплохой доход. В отдельные дни случалось так, что вокруг платьемоен собиралось столько женщин, что лица, приставленные владельцами предприятия к делу, не могли урезонить скандальных баб, путавших пристойную очередность. Для разрешения ситуации призывали полицию Зато невдалеке, у живорыбных садков, всегда царил порядок. На небольших барочках, вмерзших в лед, имелось тёплое помещение для обслуживающих лиц, которые вели торговлю свежей рыбой живой и мороженой. Рыбный товар доставляли сюда содержатели рыбных ловель. Они обыкновенно арендовали и садки. Отсюда по заключённым с торговцами соглашениям рыбу отправляли к местам продажи.

Подлёдная рыбная ловля на Волге. Нач. ХХ в.

 Здесь можно было получить продукт на месте. Покупка обходилась дешевле. Готовясь к особо торжественным случаям, домашним и служебным, жители приходили к садкам сделать заказ. В этом случае к определенному дню рыба запрошенного сорта и желаемого веса доставлялась заказчику на дом или на службу. Служители при садках, чтобы не топить печь в теплушке зазря, приспособились в дымовой трубе коптить рыбу. Горячий, ароматный продукт сбывали «за недорого» обитающим поблизости зимогорам.

 Когда волжский лёд набирал подходящую толщину, начиналась его заготовка. Он употреблялся для нужд бытовых, торговых и промышленных. Установок искусственного льда в городе не было, и жители прекрасно удовлетворялись холодом, который давал обычный речной лёд. Надо заметить, что особой нужды в холодохранилищах городской обыватель не испытывал. Надобности запасать скоропортящуюся провизию впрок не имелось. Богатый городской рынок предлагал исключительно свежие продукты, в том числе рыбные и мясные.

 Городская скотобойня функционировала без простоев. Всякий житель имел равную возможность, придя в деревянный Мясной ряд у Соборной горы, приобрести по деньгам любые мясные продукты. Цену товару торговцы назначали настолько универсально, что удовлетворяли возможностям даже самого неимущего покупателя.

 Конечно, цена на мясо, как и на всякий прочий товар, не была постоянной. Она изменялась, но никогда торговцы не поднимали её до величин неразумных, ставящих покупателя в невозможное положение. Даже во времена неблагоприятные рыночные цены на провизию находились под особым наблюдением городских властей и служб губернатора. Для исключения стихийного ценообразования издавались специальные распоряжения торговцам, дабы те не совершали непродуманных действий в заботе о наживе. Их, как всякий закон, старались исполнять, боясь самого страшного в предпринимательской деятельности – недоверия покупателей.

 Впервые серьёзно о необходимости основательных заготовок мясных продуктов в городе заговорили с началом войны в 1914 году. Сокращение крестьянских хозяйств, естественно, снизило приток провизии в город. Только тогда городское самоуправление и многие жители стали подумывать об устройстве ледников.

 Холодильные места в небольшом числе в городе имелись всегда: при частновладельческих усадьбах, потребительских обществах, на предприятиях. До известного времени они и были главными потребителями товарного льда.

 Лучшим для заготовки считался волжский лёд. На пригодных к делу местах артель заготовителей вырубала небольшую прорубь, затем в ход шли специальные ледовые пилы. Ледорезчик, прикрепив к свободному концу пилы груз, производил обычные действия, как при любой пилке. Для быстроты дела пилили с двух сторон.

Заготовка льда. Фотограф Д.И. Пряничников. Нач. ХХ в.

 Длинная выпиленная льдина – «кабан», как называли её повсеместно на Волге, откалывалась от основной массы льда, и с помощью простейших устройств (верёвок, канатов) и конной тяги её вытягивали на лёд. Здесь «кабана» рубили на «кабанчики» нужных размеров, соответствующих требованию заказчика. Уложенные на санные повозки ледовые кирпичи (было и такое название) доставлялись к месту закладки.

 Содержатели ледоколен для такого промысла нанимали обыкновенно одну и ту же категорию лиц – зимогоров. Они – оборванцы, публика без определенных занятий – годились для тяжёлого дела в самых неблагоприятных условиях (вода, открытые ветру местности и прочие неудобства) как нельзя лучше. Зимогор – самая дешёвая рабочая сила, неспросливая, выносливая и готовая к любым заработкам ради куска хлеба. Их же нанимали и для присмотра за прорубями.

 Однако, целиком работу, подразумевавшую вознаграждение, на самотёк не пускали, поскольку исполнители имели пристрастие к казёнкам, мотивируя частые отлучки условиями службы, которая требовала согревательных вливаний. Оттого над ними ставился «старшой», но не из зимогоров, а лицо «тверёзое».

 По окончании работ холодные ледокольни и проруби ограждали специальными вёшками, верёвками, предупреждающими жителей об опасных местах. Охранительные знаки, случалось, не спасали от холодных купаний. Иногда попадания в прорубь заканчивались трагически. Обычно это бывал народ подвыпивший: одиночки-пешеходы, крестьяне, заснувшие в собственном «экипаже». Заносило в речные ловушки и извозчиков, на славу угостившихся в заведении на даровой счёт.

 Костромичи немало наблюдали зимних речных сцен, когда попавший «в случай» возница покрывал отборной бранью сбившееся с пути невнимательное животное. Первыми на выручку, как всегда, поспевали зимогоры. Но выправлять положение они не спешили до тех пор, покуда приходящий в чувство извозчик не выдавал на водку. Известны редкие случаи, когда потерпевшие пытались получить какие-то деньги – компенсацию – с содержателя прорубей и ледоколен, но удачи не испытал ни один, оттого стараний и хлопот к сему безнадёжному делу не прилагали.

 Городская дума, сознавая полезность и прибыльность мест зимних предприятий, отдавала их в содержание только на трёхлетие. К концу арендного срока назначались новые торги. Иногда владельцы речных дел оставались прежние, но чаще менялись. Нередко желающих иметь зимние занятия не оказывалось вовсе, тогда предприятия на льду эксплуатировала хозяйственная служба городской управы.

 Жителям губернского центра объявления о продаже льда были привычны. Все знали, что кубическая сажень правильно напиленного льда имела конкретную стоимость. Какой цены были ледяные «кабанчики»? Всякой, но непременно доступной любому обывателю, вздумавшему затеять собственный ледник.

 Зимние предприятия действовали и на реке Костроме, заставленной судами и барками. Правда, здесь жизнь на льду бывала много спокойней, да и цены зимним местам скромнее, дешевле волжских.

Успенская церковь на Верхней Набережной ул. Нач. ХХ в.