Самойлов Н. Чувство русского народа и искренняя благодарность Осипу Ивановичу Комисарову-Костромскому за спасение жизни императора отца-освободителя Александра Николаевича 4 апреля 1866 года

Самойлов Н. Чувство русского народа и искренняя благодарность Осипу Ивановичу Комисарову-Костромскому за спасение жизни императора отца-освободителя Александра Николаевича 4 апреля 1866 года.

В прозе и стихах. С портретом Комисарова-Костромского. – СПб: Типография Р. Голике (на углу Большой Садовой и Толмазова переулка, дом Ильина № 16 и 2), 1866. – 12 с.

Дозволено Цензурою.

С. Петербург, 16-го Апреля 1866 года.

Понедельник, 4-го Апреля 1866 года.

В окрестностях С. Петербурга, в одной бедной деревнюшке, собрались ребята понедельничать (т.е. опохмеляться), хотя шум, крик и говор разносился по ветхой избушке; но все-таки не видно было истиннаго Русскаго задушевнаго веселия, которое бы отдавалось в сердцах православных мужичков; им было весело, очень весело, смотря по обстановке увеселительных веществ… На столе покрытом холстом, стоял штоф водки, зажаоренная телятина, творог, сметана, молоко; чего бы еще было нужно для увеселения? Но нет! Им чего-то не доставало, им не пилось и не елось, даже водка считаясь забвением горя и лучшим увеселением разгульной Русской души, едва только была начата, а до съестнаго никто и пальцем не дотронулся. Здесь хотя и собрались во имя пира и веселия, но сердца их что-то не веселились; водка напиток веселия не развлекал их; словом, на их сердцах лежал камень горести и уныния.

В избе несколько минут было могильное молчание.

«Что с тобой Ванюха? Прежде страх как резвый был, а теперича так и слово не вымолвишь». – Проговорил сквозь зубы дрожащим голосом, отец Ванюхи.

 - Сам не знаю батюшка! Что со мною сталось? Инда вот кошки на сердце скребут! А кажись бы чаво нам не доставало! В неделю шесть целковых заработал, ты жив, здоров, меня любишь, деньги есть, водки штоф целый; а нет еще пошлем, кажись бы чаво еще надо? Ан нет! Мне вот все кажется да и на! Что будто я отца роднаго теряю, аль пытать меня будут; сердце вот так и скребет, знать быть беде! Так говорил Ванюха, едва удерживая слезы.

 - Полно тебе Ваня! Выбрось эту дурь из головы, ты все по Машухе скучаешь.

- Нет Батюшка! Скучал я до селе дни, но не сегодня; кажись бы похоронил в трое лучше Машухи и то не так бы грустно было, как теперича, да что Машуха, человек умрет, умрет сгниет; Бог с ней! Вестимо дело разве только плакал бы, а теперича ведь вот кажись все здоровы, живы, довольны, только радуйся, ан нет; сердце стонет, а слеза так и катится… - Последних словВанюха не мог ясно выговорить, крупныя слезы покатились из глаз его.

- Эх Ваня! Не веселея твоего и мне! Мне тоже кажется что будто я с белым светом прощаюся... Старик так же заплакал.

 - Полно вам! Что вы разрюнились, закричал пожилой мужик: - Скучно вам, кому же веселея-то? Смотри как все носы повесили! – Обращаясь к молодим парням: - Что скучно вам? Так давай затянем песенку!  - При чем он затянул песню «Волузях», все подхватили; но песня на лад не шла; затянули другую, но другая хуже первой комкалась; третью, - третья тоже не везет.

- Стойте! Закричал старик, отец Ванюхи: Что мы все не путевыя песни поем; для-то оне и на лад нейдут, а давайка ребята: мне что-то вздумалось пропеть духовную песнь. Согласныль вы ребята?

Согласны дед Фадей! Что скажешь ты, и мы не прочь, закричали все бывшия в избе.

Давайтека споем… О нет ребята! Не в силах вымолвить, у меня что-то на сердце стало сразу весело, как будто солнышко заглянуло в душу мою… Да мне кажется и в вас тоже просиял отрадный луч.

- Да и нам стало радостно!

- Так давайте же споем мы нарадости гимн про Отца-Освободителя, ведь никогда не случалось нам славить его Имя Царское. Давайтека споем Боже Царя храни!

Боже Царя храни! Боже Царя храни! Все заговорили веселым голосом. И вот понеслись звуки священнаго, задушевнаго гимна, который был пет без умолку несколько раз.

Но вот раздался колокольный благовест, все в один момент умолкли, как будто онемели, лишь переглядывались в недоумение друг на друга.

Дрожащий голос старика прервал молчание «Ребята слышите благовест? Что-нибудь не даром. Пойдемте в церковь!» - При этих словах, все старухи и старики, молодцы и молодицы кинулись из избы и как вихрь бросились бежать в церковь где встретил их Священник.

Храм в один миг наполнился народом, все с окрестных деревень сбежались на благовест, но не могли дать самим себе отчета, почему так быстро стремятся, почему сердца их переполнились не изъяснимым восторгом и горестью?

Словом они мчались не понимая что вокруг их происходило. Еще никогда сердце Русское не осуществляло такого не объяснимаго сочувствия.

В Святом храме была великая тишина; не смотря на то, что он был наполнен множеством народа. Все едва переводя дыхание чего-то ожидали с нетерпением.

Но вот священный служитель Храма Божьяго, прервал молчание: «Братие помолимся Всевышнему Творцу, о спасении и благоденствии драгоценной жизни Государя нашего Императора Александра Николаевича! И поблагодарим Творца что он отвел руку святотатственнаго убийца жаждущаго пролить (столь драгоценнейшую для каждаго из нас) кровь Императора, Царя-Освободителя!!»

В это время у всех стоявших в храме ноги подкосились; все упали на колена, и последния слова Священника были заглушены громкими не поддельными восторженными рыданиями и возгласами теплой молитвы к Всевышнему.

«Господи Благодарим Тебя, что ты не попустил крамольникам свершать святотатственное преступление!!!».

За тем началось молебствие, во время котораго никто не тронулся с места, все стояли, как вкопанные, вознеся взор свой к Спасителю.

Эта картина казалась святою, божественною, здесь не было притворных чувств и заученных восклицаний. Нет! Здесь все сердца, чувство каждаго слилось в одно единое сердце, все чувствовали одною душой, говорили одним языком; молясь Творцу за спасение, Великаго Царя-Освободителя, Монарха!

По окончании молебна с набожностию христианина все приложились ко кресту и вышли из храма, но не поспешили домой, нет! А встали на ступенях паперти и с нетерпением ожидали выхода Священника; всем хотелось узнать подробно о таком ужасном событии.

Между ними слышался говор.

«О я бы отдал жизнь свою, если бы только дали мне, вырвать поганое сердце у этого мерзавца, который осмелился поднять свою мерзскую руку, на нашего Благодетеля, Царя-Батюшку!» - Проговорил с энергией молодой парень.

 - Я изорвал бы его на части. – Подхватил другой.

 - Э полно  вам болтать о злодее крамольнике, что заслужил, то и получит, не нам его судить, на то есть власти выше. А вы лучше подумайте да погорюйте; что стало с Царем, нашим Батюшкой, а Царица-то Матушка! Как она вынесла эту весточку? Как не погоревать о ней, ведь она наша Мать родная!...»

 - Боже! Спаси и помилуй Царя и Царицу Матушку! – Воскликнули все в один голос; набожно перекрестясь.

В это время Священник вышел из Церкви, все бросились к нему, окружив стали распрашивать: «Что наш Царь-Батюшка? Здоров ли он? Здорова ли наша Матушка-Царица? Здорово ли семейство нашего Батюшки?» Такого рода посылались вопросы со всех сторон; Священник поднял руку кверху, все замолчали; и Священник проговорил громогласно следующее:

«Творец небесный не допустил свершить Святотатственнаго преступления; Он послал Ангела-Хранителя в лице крестьянина Костромской губернии Осипа Ивановича Комисарова. Который увидав что преступник уже наставил дуло пистолета против державной особы Государя Императора; то Комисаров ударил под руку преступника и пуля пролетела выше головы Императора».

Одушевленный восторг показался на лицах всех присутствующих и громогласное «Ура!!!» разнеслось в воздухе повторяемое эхом. Толпа начала разходиться по домам и деревням; при чем не умолкало Русское задушевное «Ура!!!».

Возвратившись в избы, помолились святым Иконам и несколько раз пропели гимн «Боже Царя Храни» и молитву «Спаси Господи люди твоя»: Тогда уже у них беседа пошла живея и говорливея, стали наливать полныя стаканы и залпом выпивали; за здравие Царя-Освободителя, с громкими криками «Ура!!!».

Во всех избах до полуночи не потухал огонь и всюду были слышны громкия и радушныя восклицания.

Уже в полночь, вся деревня собралась идти в Петербург; чтобы увидеть ясныя очи своего Царя-Освободителя, чтобы самим узнать о драгоценном здоровьи Императора и всего Августейшаго семейства.

Огромная толпа двинулась по шоссе к Петербургу и не смотря на позднее время, продолжала славить своего своего Великаго Царя-Освободителя.

***

На другой день рано утром толпилось множество народа у Зимняго дворца, у подъезда Государя Императора, в том числе были и деревенския, которыя всю ночь шли без отдыха и не зная усталости, готовы были простоять еще несколько суток у дворца, чтобы только увидать светлыя очи своего отца, Царя-Освободителя. Не долго Его Императорское Величество заставил ждать своих сынов, не долго бились сердца народа от ожидания. Его Императорское Величество вышел в половине девятаго, народ встретил его восторженными криками «Ура!» и в каждом сильнее забилось сердце от радости что увидали своего Императора. Долго народ толпился около дворца, и долго не умолкало радушное «Ура!», разносившееся по воздуху.

Н. Самойлов.

В половине третьяго часа, митрополит С.-Петербургский Исидор, в полном облачении, со всем освященным собором и с образом пресвятыя Богородицы Казанской, приехал к воротам Летняго сада, к месту заменитаго и горестнаго события в летописях Русской истории.

Вслед за его высокопреосвященством, прибыл Государь Император, Государыня Императрица и вс Августейшее их семейство. Молебствие, совершаемое на открытом воздухе, под дождем, среди безчисленнаго народа, сплошною шпалерою затянувшаго решетку Летняго сада, казалось чем-то особенно святым и торжественным!

Народныя слезы, народныя вздохи, из души вырывающиеся восклицания, еще раз могли убедить Русскаго царя, в той глубокой любви, которую питает к Нему Россия, - к Нему, - открывшему нам новый путь, к Нему, - разрыхлившему нашу государственную и общественную почву, к Нему, - бросившему в эту почву семена добра, свободы и правды!...

Но вот раздался голос диакона: «Со умилением преклонша колена!» и вслед за приклонившимся Государем, весь народ со слезами упал на колени.

Трудно передать какое чувство охватило в это мгновение живую, молящуюся массу!...

По окончании молебна, диакон возгласил «многия лета!». Громкий клик народа слился с хором поющих певчих, наступила торжественная минута, которая никогда не изгладится из памяти свидетелей…

Приняв поздравление от всего царствующаго дома, Государь, сопровождаемый народом, возвратился во дворец.

Вечером, во всех театрах, публика требовала национальный гимн. В Александровском театре, он был повторен до 15 раз.

Город был в оба эти достопамятныя вечера освещен. Во многих местах гремела музыка и, послушная воля народа, оглашала воздух звуками народнаго гимна: «Боже Царя храни!».