** Из собрания старого фотографа. Часть 1.

  Из собрания старого фотографа. (Часть 1).

А.А. Анохин, краевед.

   Лет двадцать прошло, как случайная встреча с костромским старожилом Л. И. Андреевым положила начало моему неожиданному увлечению: я стал собирать старые почтовые открытки с видами Костромы. Все произошло стремительно — уличное знакомство, короткая беседа, и я оказался в его квартире. Я узнал, что Леонид Иванович в прошлом фотограф и «портретный художник» (по раскраске портретов), а теперь пенсионер и вообще свободная личность. Стены комнаты были плотно увешаны портретами и семейными фотографиями. Портреты имели вид необычный. Черно-белые снимки в рамах под стеклом, раскрашенные стараниями моего нового знакомого в яркие густые цвета, смотрелись весьма непривычно — скажем так. Артистическим жестом он указал на них и торжественно представил: «Прошу осмотреть. Каково?» Мне не хотелось огорчать старика, и я сказал, что мне нравится. Печать приятности возникла на его лице.

   Мы покончили с чаем, и на столе появился альбом. «Ну а теперь Кострому посмотрим»,— сказал Леонид Иванович. Впервые я так близко смотрел в историю. Домашний альбом — не музейная витрина: я вынимал открытки, разглядывал обе стороны. Большинство открыток имели письменные сообщения и почтовые штемпеля. Потертые, довольно ветхие экземпляры представляли глазам дотоле невиданный город. Он был неузнаваем. Одному разобраться в увиденном мне было не под силу, а Леонид Иванович с объяснениями не спешил. «Узнается?» — спросил он. «Почти нет»,— ответил я. «Тогда позволим для вас комментарию»,— сказал он и лихо подкрутил усы. «Комментария» его обернулась двухчасовой лекцией о жизни старой Костромы. Рассказ этот не был простой констатацией: прежде — теперь. Я выслушал вполне профессиональное изустное повествование горожанина-старожила со множеством метких характеристик людей, событий и случаев из городской бывальщины, участником и наблюдателем которых приходилось бывать самому рассказчику.

   Я пролистал альбом еще раз: некоторое, отдаленное понимание сюжетов стало проявляться во мне.

   Заглядывать к нему я стал часто. Всякий раз, когда от него уходил, уносил с собой несколько подаренных им открыток и новый рассказ из прежней городской жизни. Общение с Леонидом Ивановичем доставляло удовольствие. Он никогда не был хмурым, улыбка присутствовала на его лице. Возрастом под восемьдесят лет, а общительности и живости натуры мог позавидовать любой молодой человек. В его речи то и дело проскакивали рифмованные «штучки» (он сочинял их на ходу), а пришепетывающие фразы, начиненные непривычными словами и оборотами, придавали довольно индивидуальную окраску его рассказам. Ну а когда он картинно, по-молодецки подкручивал свои седые усы, то, без всякого сомнения, вам являлся актер.

   Стихотворных поговорок и «высказок» я выслушал не одну сотню. Всякий раз они звучали сообразно открыточным сюжетам. Вручает, скажем, мне открытку с видами соборов, и я слышу: «А вот держи соборы — их слизали воры». Или, если была изображена церковь, ныне отсутствующая, декларировал: «Пришел хам — сделал срам». Тексты его не были постоянными, они варьировались, изменялась их форма, но смысл оставался все тем же.

   Мало-помалу он мне столько надарил открыток, что все его небольшое, но столь интересное собрание перекочевало в мои альбомы. Отдавая последние городские «памятки», Леонид Иванович произнес целую речь о пользе собирательства и закончил ее словами: «Собирай дальше. Доброе сделаешь!»

   Отношения наши продолжались. Я, как и прежде, навещал его, а он, как мог, способствовал моим находкам. Вспоминал старых знакомых, у кого были открытки, или высказывал соображения, где их возможно найти. Часто, не помня адреса, он рисовал мне план, и я без труда находил нужного человека. Об успехах всегда сообщал ему. Он с удовольствием просматривал новые, иной раз и незнакомые ему экземпляры. Вскоре зрение его ухудшилось, он уже не мог прочитывать открыточные изображения. Но мы приспособились. Я рассказывал ему содержание открыток и, если встречался новый городской уголок, слушал «комментарию».

   А потом Леонид Иванович умер. По прошествии нескольких месяцев скончалась и его жена.

   Незадолго до ее кончины я зашел к ней. К их дому у меня была внутренняя потребность: иногда хотелось хоть несколько минут  побыть в этой квартире. Вдова-старуха молча протянула мне небольшого размера потрепанную книжку. Это был путеводитель по Костроме издания 1913 года. Я стал благодарить, она сказала тихим усталым голосом: «Иваныч оставил тебе в память. Иди с богом». Вскоре и ее не стало. В квартире поселились незнакомые люди.

   С уходом Леонида Ивановича продолжали действовать пути поиска, им определенные. Я следовал по указанным адресам и планам. Знакомые его отсылали меня к своим знакомым и родственникам, цепочка эта иногда обрывалась, но затем восстанавливалась вновь. Коллекция пополнялась. Появились дубликаты, сложился обменный фонд. Обменивая открытки из этого фонда, получал недостающие в коллекции экземпляры.

   Я помню сегодня всех старых костромичей, кто отдавал или способствовал возможности приобрести открытки. Дарители расставались с ними не просто, но с грустью, с беспокойством за их будущее. Равнодушных не было. Нередко приходилось прибегать к уговорам, порой затяжным. Убеждал и получал нужные экземпляры из рук владельцев, отдающих для дела. Случалось, и не мог убедить.

   За годы собирательства я свел знакомство со многими людьми. Наладились и утвердились связи с коллекционерами из других городов. Пожалуй, контакты с иногородними собирателями и дали в коллекцию основной приток открыток. Личные встречи и добрые отношения с ленинградскими коллекционерами более всего оказали на меня благотворное влияние. Это знатоки в своем деле, в высшей степени специалисты в вопросах филокартии и обаятельнейшие люди — Н. С. Тагрин, С. И. Самуйликович, к сожалению, рано ушедшие из жизни. Немало сделали для моей коллекции и сегодняшние ленинградцы — В. Н. Горский и В. Я. Гинзбург. Коллекционеры-корреспонденты из многих городов России приложили немало стараний к отысканию открыток с костромской тематикой и прислали их в мой адрес. Сердечная им за это благодарность!

    С началом собирательской деятельности, параллельно, шел и другой процесс — накопления знании, поначалу, конечно, в связи с открыткой. Я втянулся в краеведческие занятия. Рассказы, положенные в основу моим открыточным наставником, стали первой ступенью на краеведческой лестнице. Постепенно собирался материал по истории создания открыток, об их авторах — художниках и фотографах, издателях, типографах.

   С благодарностью вспоминаю то время, когда обратился к трудам В. Н. Бочкова — талантливого исследователя-архивиста, человека уникальных знаний, знатока костромской истории. Посчастливилось мне познакомиться в начале семидесятых годов с А. А. Григоровым — личностью цельной и светлой. Страсть к истории и глубина знаний позволили ему создать блестящие труды- исследования и стать примером служения делу. Немалую помощь в составлении коллекции получил я от старшего товарища книжника П. И. Лапина. Знаток краеведческой литературы, он обладал феноменальной памятью в части костромской библиографии, почтение к которой передал мне. Могу сказать: встречи с такими людьми и их труды, советы, наставления поставили мое коллекционирование на исследовательский путь. Так я выбрался из чистого собирательства, а это удается не каждому.

   Собрание пополняется и сегодня. В этой костромской изобразительной галерее заключены виды городов уездных и губернского центра с их жизнью, бытом, событиями праздничными и будничными, типами населения, занятиями повседневными и общественными. В последние годы материал коллекции начинает являться зрителю. Он иллюстрирует краеведческие статьи и публикации не только на страницах местной печати, но и пробивается в издания столичные, центральные. Возможно, со временем такие коллекции, как у меня, собранные воедино, дадут материал для составления и издания «Российского изобразительного архива».

   На каком-то этапе коллекционирования к теме «Костромская открытка» добавилась у меня еще одна — «История фотографического дела в Костромской губернии», подсказанная искусствоведом В. Я. Игнатьевым, и она ввела меня в мир старой костромской фотографии. Теперь у меня собран значительный материал о жизни и деятельности светописцев костромской земли. О двух из них я хочу рассказать.

Журнал «Памятники Отечества», №1 (23) 1991 год.